я всё придумал еще когда по дорожке шел,
а как увидел ее — так повторяю теперь: тонкая,
шелковая, ставшая лесом, озером, камышом.
я по горло в нее вошел,
а как нет ее — ломка.
я не могу дотронуться, могу только выпить с ней,
чтобы видеть как она разливает и протягивает чай,
или всё, что угодно, но только думать не смей,
что под одеждой еще стройней -
время уходит и все молчат.
жил, в дудки дудел, то и это, пиво и кетамин,
музыка жгла изнутри, выходила, лилась в бокал.
и вот тут в соседнем подъезде вдруг целый мир,
она так близко /каких-то девять квартир/
и так офигительно далека.
предчувствую травень, выжимаю из сердца сок
этой ее травы — осоки, режусь больно о край.
я прохожу по дорожке, мимо, наискосок,
все, что светит мне — поцелуй в висок.
и ласковое прощай.
где же, птица-девочка, я упустил твой след?
ты ведь должна была не с ним обручиться...
дым индики постепенно смешивается с запахом сигарет,
она держит на расстоянии и шепчет: нет,
а я целую ее ключицы.

тут видимо заканчивать пора
кончаются слова и алкоголь на донце
перед последним взмахом топора
смотрю наверх а все кричат ура
и вижу — там не черная дыра
а большое такое солнце.

(с) Катрин Кэ